Роберт Сальваторе - Церковная песня [Гимн Хаоса]
Там она встретила Каддерли.
Каддерли! Она полюбила его сразу же, как только увидела гоняющим белую белку по роще, окаймляющей извилистую дорогу к главным дверям библиотеки. Каддерли не сразу заметил ее, только когда налетел на куст репейника. Этот взгляд потряс Данику и тогда, и сейчас, когда она боролась за сохранение самой своей сущности. Само собой, Каддерли был смущен, но внезапная вспышка света в его глазах, глазах еще более чистого серого цвета, чем у ее отца, и то, как его рот слегка приоткрылся, а потом расплылся в мальчишеской улыбке, заставило Данику почувствовать необычную теплоту во всем теле.
Его ухаживание было одинаково волнующим и непредсказуемым; Даника никогда не знала, какая новая выходка Каддерли обрушится на нее в следующий момент. Но за всей этой непредсказуемостью скрывался твердый характер, на который Даника всегда могла положиться. Каддерли дал ей дружбу, делил с ней радости и горе, и самое главное, уважение к ней и ее занятиям, никогда не соревнуясь с мастером Пенпангом Д’Аном за ее время.
Каддерли?
Глубоко в закоулках разума она услышала эхо, успокаивающий, но твердый голос Каддерли, призывающий ее «сражаться».
Сражаться?
Даника посмотрела внутрь, на бесконечные волны желаний, грозящих потопить ее, а затем еще глубже на их источник. Он был внутри нее, а не в комнате. Она увидела красный туман, пропитывающий ее мысли, неуловимую силу, подчиняющую ее своей воле. Видение быстро, почти мгновенно прошло, но Даника всегда была упрямой. Она призвала видение обратно, и на сей раз крепко держалась за него. Теперь она осознала врага, что-то, с чем можно было сражаться.
«Сражайся, Даника», – сказал Каддерли. Она это знала, она слышала эхо. Даника сфокусировала свои мысли в противоположном направлении к призывам тумана. Она отвергала все, что подсказывали ей желания. Если сердце говорило ей, что что-то было правильным, она называла сердце лживым.
«Железный Череп», – требовал голос внутри нее.
Даника противилась ему, припоминая боль и теплую кровь, стекающую по лицу, воспоминание, которые говорили ей, какой она была глупой, пытаясь разбить камень.
* * *Это был не зов, который можно услышать просто ухом, зову не нужен был ни ветер, ни открытое пространство. Энергия, исходящая из некромантского камня Барджина была обращена только к определенным существам, чудовищам негативного плана, земли мертвых.
В нескольких милях от Библиотеки Наставников, там, где некогда был городок шахтеров, зов был услышан.
Мертвенно-бледная рука, высохшая и отвратительно пахнущая, прорвала дерн и потянулась к миру живых. Затем появилась еще одна, потом еще, невдалеке друг от друга. Вскоре ужасная стая гулей вылезла из своих нор.
Пригибаясь, держа колени у самой земли, стая отправилась к источнику зова, к библиотеке Наставников.
* * *Ньюандер мог только догадываться, какие страсти раздирали девушку. Пот пропитал одежду Даники, она корчилась и стонала под окутавшими ее ветвями. Поначалу друид думал, что ей больно, и быстро подготовил успокаивающее заклятие. К счастью, он сообразил, что кошмары Даники могут быть вызванными самостоятельно, что она нашла, как и обещал Каддерли, какой-то путь борьбы с проклятием.
Ньюандер сел рядом с ней на кровать и взял руки Даники в свои. Он не звал ее, не делал ничего, что могло бы помешать ее концентрации, просто наблюдал за ней, опасаясь, что его догадка была неверна.
Даника открыла глаза.
– Каддерли? – Затем она увидела, что сидящий над ней человек был не Каддерли, и поняла, что была связана. Она напрягла мускулы и слегка пошевелилась, насколько позволяли ветви, проверяя их прочность.
– Успокойся, девочка, – мягко сказал Ньюандер, чувствуя ее растущее отчаяние. – Твой Каддерли был здесь, но не мог остаться и оставил меня приглядывать за тобой.
Даника перестала вертеться, узнав акцент человека. Она не знала его имени, но его говор и присутствие ветвей недвусмысленно указывали на его профессию.
– Ты один из друидов? – спросила она.
– Меня зовут Ньюандер, – ответил друид, низко кланяясь, – Друг твоего Каддерли.
Даника не стала задавать вопросов, а попыталась определить, куда она попала. Она поняла, что находится в своей комнате, комнате, в которой она прожила более года, но что-то было в ней не так. Дело даже было не в Ньюандере с его ветвями. Что-то в этой комнате, самом надежном убежище Даники, буквально оставалось на грани сознания и мучило ее душу. Взгляд Даники упал на глыбу камня, заляпанную чем-то темным с одной стороны. Боль в голове подтвердила ее догадки, подтвердила, что темные пятна были ее собственной кровью.
– Как я могла быть такой дурой? – простонала Даника.
– Дело не в этом, – заверил ее Ньюандер. – Над всей библиотекой нависло проклятие, проклятие, которое твой Каддерли отправился снимать.
Даника снова инстинктивно поняла, что друид говорит правду. Она представила свою борьбу с красным туманом, борьбу, в которой у нее появилось временное преимущество, но которая была далека от завершения. Даже пока Даника лежала здесь, она понимала, что красный туман продолжал штурмовать ее разум.
– Где он? – в ужасе спросила Даника.
– Он пошел вниз, – ответил Ньюандер, не видя смысла в сокрытии фактов от связанной женщины. – Он говорил о курящейся бутылке, глубоко в подземельях.
– Дым, – завороженно отозвалась Даника. – Красный туман. Он вокруг нас, Ньюандер.
Друид кивнул.
– То же самое говорил Каддерли. Именно он открыл бутылку и теперь намеревается закрыть ее.
– Один?
– Нет, нет, – заверил ее Ньюандер. – С ним пошли два дварфа. На них проклятие подействовало не так сильно, как на остальных.
– Остальных? – Даника задохнулась. Она знала, что ее собственная сопротивляемость воздействующим на разум чарам была выше, чем у обычного человека, и ее внезапно охватил страх за остальных священников. Если она исхитрилась самостоятельно разбить голову о камень, то какие несчастья могли пасть на менее дисциплинированных священников?
– Да, остальных, – угрюмо ответил Ньюандер. – Проклятие пало на всю библиотеку. Вряд ли кому-то удалось избежать его, твой Каддерли исключение. Дварфы лучше других переносят магию, так что братья повара себя неплохо чувствуют.
Даника с трудом могла переварить то, что слышала. Последнее, что она помнила, это как она нашла Каддерли без сознания, придавленным бочонками в винном погребе. Все после этого казалось странным сном, с ускользающими образами странных вещей. Сейчас, сконцентрировавшись, она вспомнила приставания Керикана Руфо, и то, как она его за это наказала. Еще лучше она помнила каменную глыбу, вспышки боли, и собственный отказ признать тщетность попыток.
